За что сидят евреи?

Беседа с главным тюремным раввином России.

Раввина Арона Гуревича называют то главным военным, то главным тюремным раввином России. Мы встретились в Калининграде, куда он в качестве представителя Федера­ции еврейских общин России (ФЕОр)приезжает в последнее время в связи с подготовкой к открытию строящей­ся синагоги. Беседа началась с моей просьбы внести ясность в название его должности и в перечень должностных обязанностей.

— Я курирую все вопросы, возника­ющие у еврейской общины при со­прикосновении с государственными структурами, не только силовыми. Но поскольку, как говорил Алек­сандр III, Россия — государство по преимуществу военное, превалиру­ет общение со структурами, кото­рые являются силовыми и правоох­ранительными.

— Об этом еще и поэт Велимир Хлебников говорил: полицейский участок — «место свиданья меня и государства». Так не потому ли ФЕОР направил вас курировать воз­ведение синагоги в Калининграде? 

— Да, это непростой регион, на­ходится в сфере внимания как минимум пяти соседних держав. Калининград — это эксклав, Кали­нинградская область — это сложный регион в экономическом, полити­ческом и военном аспекте. Поэтому здесь государственные структуры имеют больше влияния на обще­ственную жизнь.

— Значит, вы — наиболее подходя­щий партнер по переговорам с кали­нинградским начальством?

— Может быть, и так. Я возглав­ляю в ФЕОР Департамент по вза­имодействию с Вооруженными силами и правоохранительными учреждениями. Ну, там еще через запятую Министерство чрезвы­чайных ситуаций, которое не вхо­дит ни в армию, ни в полицию, а также ветеранские организации. Я также член общественных сове­тов при МВД, Федеральной службе исполнения наказаний (ФСИН) и Федеральной службе судебных приставов. Кроме того, вхожу в со­став Общественной наблюдатель­ной комиссии при УФСИН Москвы.

— Расскажите, как вы стали рав­вином, где учились.

— У меня два с половиной образо­вания … Первое — незаконченное историческое, учился в Московском государственном педагогическом университете им. Ленина, но с тре­тьего курса уехал в Израиль. Еще в Москве, занимаясь в университете, я учился в хабадской иешиве в Ма­рьиной Роще. Религиозное образо­вание я закончил в Израиле, имею две смихи, но уже не хабадские — я их получал у городских раввинов Изра­иля. В середине 1990-х работал два года во Франкфурте-на-Майне, по­этому владею немецким языком.

— Давайте поговорим о вашей нынешней работе. В чем состоит функция раввина в Российской ар­мии?

— Это, скорее всего, политико-вос­питательная деятельность, и под­тверждение тому — недавний указ президента Путина о создании Глав­ного военно-политического управ­ления. Впервые в Калининград я приезжал в мае 2006 г. на сборы во­енного духовенства. Мы выходили в море из Балтийска на десантном ко­рабле, после чего была встреча с пра­вящим архиереем Калининградской и Смоленской епархии, тогда еще митрополитом, а ныне патриархом Кириллом. Тогда процесс легитима­ции военного духовенства был толь­ко в начале, нынче же в армии более 200 штатных священнослужителей, в основном православные военные священники.

— Все-таки что конкретно дела­ют в армии раввины?

— Я, например, ездил на армейские сборы. В 2012 г. в рамках военных учений проходил смотр, как быстро может быть развернута полевая мо­лельня — часовня, синагога, мечеть. Походная синагога, к примеру, раз­вертывалась за 50 минут.

— А есть реальная потребность в походной синагоге? В каком-нибудь воинском подразделении миньян со­бирается?

— Формально, если в части более 30% личного состава какого-то веро­исповедания, эта часть имеет право получить соответствующего свя­щеннослужителя одной из четырех традиционных российских религий.

— То есть иудеи, буддисты, мусуль­мане и православные? Католики и лютеране в российском военном ду­ховенстве не представлены?

— Нет, как штатные духовные лица они в военно-религиозной службе или в войсковых сборах не участву­ют. А вот если часть, например, на 31% укомплектована из буддистов, Министерство обороны обращает­ся в духовное управление буддистов традиционной санкхьи с просьбой назначить своего духовного пред­ставителя, который после необхо­димого согласования зачисляется в штат и получает офицерское звание. 

— А какие все-таки реальные ев­рейские « религиозные услуги» вос­требованы в армии?Шаббат? Кашрут? Тфилин?

— Первое, о чем просят солдаты-срочники, это увольнение на праздники и Шаббаты, второе — присылка литературы. Вот недав­но обратились из общины Орла, там у них мальчик пошел на год в армию, просят прислать ему махзор (молитвенник, содержащий молитвы на праздники. — Ред.) на Рош ха-Шана. Много обращений из подмосковных частей. Мацу мы тоже всегда посылаем.

— Ставится ли вопрос об освобож­дении евреев от нарядов, от несения караула в Шаббат, а тем паче в Йом-Кипур?

— К сожалению, нет. С вопросами о соблюдении Шаббата, праздников и постов никто не обра­щается. Один раз обра­щался человек, готовив­шийся к гиюру. То есть единственный вопрос, касавшийся кашрута и Шаббата, был от нееврея.

— Давйте теперь пого­ворим о работе с заклю­ченными…

— Этот контингент до­ставляет много хлопот. В круговороте участвуют многие, начиная от само­го еврея, попавшего в ту или иную ситуацию: ког­да возбуждено уголовное дело, но человек находит­ся или на свободе (под подпиской о невыезде, под домашним арестом) или под арестом в след­ственном изоляторе, или когда он осужден и содержится в ме­стах лишения свободы. В последнее время участились дела, связанные с экстрадицией. Кроме человека, ли­шенного свободы, в процессе уча­ствуют его родственники, друзья, адвокаты, следователи, к которым мы можем обращаться с ходатай­ствами, суды — в том числе разные «деревенские» суды в той же Мор­довии, рассматривающие дела по условно-досрочному освобождению (УДО).

— То есть в процессе УДО может участвовать представитель рели­гиозной организации?

— Конечно, обязательно участву­ет. Мои сотрудники посещают все места, где содержатся узники еврей­ского вероисповедания. Проводят беседы, уроки Торы, разумеется, к праздникам передают продуктовые наборы с традиционными кушанья­ми. Очень много литературы мы от­сылаем и выдаем на руки. На книги большой спрос: люди, оказавшиеся в непривычной для них, морально не­комфортной ситуации, сразу цепля­ются за религию, пытаются осмыс­лить, почему они оказались именно здесь, в этой ситуации, где искать справедливости и милосердия, если они, как кажется осужденному, не были проявлены в земном суде…

— Раввин, опекая узника, не огра­ничивается только культовыми услугами?

— Безусловно, нет. Мы же ведем человека с того момента, как он аре­стован, и до его выхода на свободу. Мы поддерживаем связь с ним, с его семьей. Если надо, материаль­но помогаем, посылаем литературу, мацу. И когда он выходит, он уже знает, в какую общину прийти, с кем общаться.

— А бывало так, что отсидевшие евреи всерьез обращались к еврей­ской религии?

— Конечно, и не раз. Знаете, когда приходит раввин, заключенные вы­страиваются в очередь за наложени­ем тфилина. По Москве, например, в шести следственных изоляторах через общение с раввином проходят 60-70 человек в месяц.

— Это те, кто сами обратились?

— Да. Они пишут заявление в уста­новленном порядке, просят о встре­че со священнослужителем иудей­ской конфессии.

— А если обращается нееврей по Галахе?

— Для нас не безразлично, кто ев­рей, кто не еврей. Мы человека не отталкиваем. Я предупреждаю на­ших сотрудников, чтобы они были внимательны ко всем, кто попросил о встрече. Если же мы видим, что желание поговорить не связано с какими-то духовными исканиями, а человеку, например, просто скучно и он хочет развлечься, я в следующий раз не включаю его в список «на вы­вод». Неевреев мы в список обыч­но не включаем, но ситуации могут быть разные. Например, у кого-то жена еврейка, кто-то был связан с общиной, приходил на мероприя­тия.

— Сколько вообще евреев сидит в России?

— По нашей базе данных — 412. Это те, кто обратились. Но есть и такие, кто не хочет или боится открыто идентифицировать себя как еврея, либо те, кто не знают, что они евреи, а у них как раз бабушка по маме. Оценочно, число находящихся в не­воле евреев наверняка больше тыся­чи.

— А за что сидят евреи?

— Знаете, статистика по статьям не совсем отражает реальность. В некоторых регионах России до 40% приговоров идет по статье 228 — нар­котики, причем очень часто вкупе с еще какой-то статьей. Например, совершил кражу, и вдруг в кармане оказался грамм героина. Многие го­ворят, что «за наркотики», а там все намного сложнее. Но преступления, сопряженные с насилием, и престу­пления против личности практиче­ски отсутствуют в палитре деяний, за которые евреи несут наказание в виде лишения свободы.

— Вам, наверное, знакома органи­зация аналогичной работы в Герма­нии?

— Я ездил лет пять назад в Котбус, посещал тюрьмы (там же лагерей нет), сравнивал, как там и как у нас. У немцев все это более бюрократизи­ровано. В Германии тюремный свя­щенник — сотрудник пенитенциар­ной системы, у него рабочее время, зарплата, отпуск. Форму он, прав­да, не носит, но что меня поразило — ключи! У нас как происходит: по со­гласованию в определенное время приходит батюшка или раввин, его встречают сотрудники администра­ции, организуют общение с паствой. А вот в Котбусе тюремный священ­ник (там это был евангелический па­стор) имел ключи от дверей. Невоз­можно представить, чтобы в Москве у православного священника были ключи от некоторых помещений ре­жимного объекта.

— А в громкие криминальные про­цессы последнего времени вы как-то вовлечены?

— Мы не занимаемся политикой.

— Но кто-то из VIP-арестантов обращался за поддержкой? Может быть, назовете мелькающие в ново­стях имена?

— А может быть, на этом мы завер­шим нашу беседу?

Беседовал Виктор ШАПИРО

№ 10 (52) Октябрь 2018 «Еврейская панорама»